 |
III-28l. Среди нагромождения на этой странице множества тел, не столь страховидных, сколь комических, трудно разобраться, что происходит. Миченер остроумно сравнил эту композицию со сценой искушения св. Антония, одолеваемого бесами (Michener, p. 214). Святой здесь, несомненно, есть — он себе спокойно сидит в молитвенной накидке на голове, несмотря на все ужимки и прыжки демонов вокруг него. Но что интересно, они не столько терзают его или пристают к нему, сколько держат вокруг него круговую оборону. Я идентифицировал эту композицию как «Эн-но Гё̄дзя со своими чертями». Изможденная фигура в монашеском одеянии — это святой отшельник Эн-но Гё̄дзя 役行者 (634—ок. 702), один из первых японских монахов-аскетов. Он считается основателем Сюгэндō, таинственной и суровой синкретической секты, объединившей элементы даосизма, синтоизма и эзотерического буддизма. Древние японские хроники и сказания о чудесах «Сёку нихонги» (ок. 797) и «Нихон рёики» (ок. 822) рассказывают, что он обладал магическими способностями, умел готовить снадобья из лекарственных трав, кои находил на горах, а также выращивал в своем огороде. (Не потому ли страница с ним помещена непосредственно за разворотом с растениями, огородными и лекарственными?) «Нихон рёики» повествует: «С рождения он был мудр, был первым в учении и жил с верой в Три Сокровища. Он мечтал летать на пятицветном облаке за краем необъятного неба, быть званым во дворец горных отшельников, отдыхать в Саду вечности, лежать среди цветов и вдыхать целительный воздух. Поэтому, когда ему было уже около пятидесяти лет, он поселился в пещере, сплел одежду из трав, пил росу с сосновых иголок, купался в источниках чистых, смывая с себя грязь мира желаний, и читал заклинания кудзякуо. Он обрел силы чудотворные, повелевал духами и богами» (перевод А. Мещерякова).
Скорее можно сказать, что Эн-но Гё̄дзя умел обращаться с демонами и бесами, — двух самых свирепых он обратил к истинной вере и поставил себе на службу. Демона-мужчину он назвал Дзэнки 前鬼 (букв.: ‘Передовой черт’), а подругу его демоницу — Гоки 後鬼 (‘Задняя, или Тыловая, чертовка’). Воплощая активное мужское начало ян, Передовой черт защищал Эн-но Гё̄дзя спереди, а воплощавшая женское начало инь чертовка, соответственно, прикрывала тыл. На спине она обычно носила короб с каштанами — для ворожбы и пропитания. В соответствии с сюжетом мы видим Дзэнки впереди, страшно скалящегося навстречу возможным врагам. За его спиной — более миловидная супруга Гоки с плетеной корзиной за плечами. Эта пара породила пятерых сыновей; поскольку родители воплощали инь и ян, дети стали олицетворять пять элементов мироздания. Ровно таковое их количество резвится на заднем плане, осуществляя гармонию взаимодействия основных стихий. Очевидно, что Хокусай относился к древнему преданию несколько юмористически. На свободное от круговерти чертей место он поместил свалившийся башмак.
Следует заметить, что в 1799 г. император Кōкаку (1771—1840) даровал Эн-го Гё̄дзя почетный титул Синдэн-дайбосацу 神辺大菩薩 (‘Великий бодхисаттва-чудотворец’). Хокусаю тогда было тридцать лет, и он мог знать об этом. К образу Эн-но Гё̄дзя Хокусай обращался несколько раз: например, в X-11l отшельник изображен с двумя демонами, но без их детей.
Приведем полноты ради весьма занятное описание этой картинки Аллой Коломиец. Оттолкнувшись от юмористического сравнения с искушением св. Антония, сделанного Миченером, советский специалист захватывающе развивает эту тему: «Страшные одноглазые и трехглазые чудовища, покрытые шерстью, с рогами и когтями, выкручивают руки святому, рвут и терзают его. Один из них, вверху слева, развел руки, видя тщетность своих усилий, трое других еще стараются, напрягают все силы с тем, чтобы покончить со святым. Два дьявола внизу, очевидно, устали — они сидят и выжидают, когда можно будет снова напасть на святого. <…> На лице мученика выражение страдания и боли: большие, глубоко запавшие глаза смотрят вперед из-под нависших бровей, нос заострился, провалились щеки и рот, подбородок далеко выдался вперед. <…> Рваная, ломаная линия, передающая одеяние святого, вся как бы дрожит и извивается в конвульсиях под рукой художника.<…> Расположение складок платья святого, которое во все стороны тянут дьяволы, является связующей основой композиции. <…> Цвет также используется художником для передачи основного замысла — противопоставления святого и искушающих его демонов. Так, фигура святого выступает белым пятном на общем желтом фоне, который создают переплетенные между собой тела дьяволов». Ну что тут сказать, анекдот, конечно… Отмечу только, что — как это очевидно из картинки — фон там отнюдь не желтый, а нейтральный — как и вообще на всех страницах Манга. Желтый фон есть только в репродукциях книги Миченера. Почему советский автор, готовя диссертацию (успешно защищенную) и потом монографию для издательства «Наука», не почесался сходить в Библиотеку им. Ленина, где есть в открытом доступе оригинал Манга, — неведомо.
III-29r. На этой странице изображен другой, еще более знаменитый повелитель нечистой силы. Это Чжун Куй (яп. Сё̄ Ки 鐘馗). Хокусай представил его воинственным генералом устрашающей наружности с насупленными бровями и обнаженным мечом. Чжун Куй чрезвычайно популярен в китайских и японских народных верованиях. Считается, что он жил во времена ранней династии Тан, т. е. приблизительно в одно время, или чуть позже, с Эн-но Гё̄дзя. Он был человеком больших знаний и способностей, но вынужден был совершить самоубийство. Есть две основные версии относительно причины этого. Согласно одной, он не мог сдать экзамен на звание государственного служащего из-за происков недоброжелателей и с горя бился головой о стену, пока не умер. Согласно другой версии, Чжун Куй сдал экзамен, но должности при дворе императора не получил, поскольку наружность его была весьма устрашающа и придворные не хотели омрачать императора видом такого служащего. Соответственно, ему ничего не оставалось делать, как убиться об стену.
Далее версии снова сходятся. Однажды император Сюань-цзун (правил 712—756) занемог, и ему привиделся кошмар, в котором какой-то мелкий черт стащил у его любимой наложницы Ян Гуйфэй кошелек, а у него самого — любимую флейту. Но тут явился большой грозный дух, страшный как черт и в шапке чиновника. Он отобрал у мелкого беса кошелек и флейту, вырвал ему глаз и съел его (глаз). После этого он представился императору и пообещал и впредь охранять Поднебесную от нечистой силы. Император проснулся здоровым и повелел назначить Чжун Куя начальником над бесами (говорят, тот в итоге стал усмирителем восьмидесяти тысяч их), а художнику У Даоцзы велел написать портрет грозного демоноборца. С тех пор многие поколения китайских и японских художников изображали Чжун Куя. В Японии такие картинки прикрепляют к воротам для отваживания нечистой силы, а также вешают на стенку склада (чтобы кто-нибудь чего не украл).
Чжун Куй — Сё̄ Ки завершает собой галерею священных персонажей буддизма, синтоизма и даосизма, героев этого выпуска. Напомним, что началась она с четырех устрашающих небесных генералов (ситэннō) — защитников в буддизме. Чжун Куй — их близкая параллель. Композиционный круг Хокусая, который вписал свои «разбросанные картинки» в стройную и жесткую схему, блистательно замкнулся.